Эта последняя мысль заставила меня заволноваться: «Господи, откуда, скажите на милость, в кармане мужа взялась чужая женская серьга»? Допрос Эдику я устроила мгновенно. На мой вопрос о происхождении украшения он слегка наморщил лоб и задумался: — Понятия не имею... Совершенно не помню, — пожал он плечами, но я успела заметить, что муж густо покраснел.
— Эдик, я тебя очень прошу: вспомни, откуда у тебя в кармане женская серьга.
— Подожди-ка! Припоминаю. Я нашел ее на берегу моря. Шел утром по пляжу, вдруг вижу — в песке что-то заблестело. Я тогда решил, что это к удаче, а потом начисто забыл о вещице...
— Ну да, конечно, — не поверила я.
— Дианочка, это же так элементарно! На пляже ведь многие что-то находят!
Я постаралась успокоиться, избегая навязчивых объяснений моего мужа. Вечер прошел почти так же, как обычно. В другой день я бы торопилась закончить свои дела и нырнуть к Эдику в объятия, но в этот... Искала и находила все новые неотложные дела: то перерывала шкаф в поисках нового свитера, то заметила хлам в кухонном шкафчике... В общем, добралась до семейного ложа уже тогда, когда муж мирно посапывал во сне. А мне не спалось. В голове, в который раз я прокручивала его сбивчивый рассказ о найденной на берегу сережке и решила согласиться лишь с последним: он действительно мог забыть о ней. После чего задремала. Далеко за полночь я вдруг проснулась от неясного шума. Откинув руку, почувствовала, что подушка мужа пуста. Я приподнялась на локте и увидела неясное очертание: Эдик стоял у окна, нервно курил и тихо вздыхал.
Первым порывом было желание вскочить, прижаться к любимому мужу, успокоить его, но я уже точно понимала, почему он вот так неловко топчется у окна, не находя себе успокоения. Что-то плохое скрывалось за моей находкой, а мне даже, и думать не хотелось о том, какая именно эта, правда.
На следующий день Эдик вернулся домой с огромным букетом. Я же прекрасно понимала, что это значит. Закрыв лицо руками, очень тихо прошептала:
— Эдька! Скажи, что ты принес эти цветы только потому, что любишь меня, а не потому, что должен извиниться...
— Я люблю тебя, — сказал он беспомощно. — Но я должен тебе все рассказать. Не могу больше жить с этим камнем на сердце. И хочу извиниться...
— Все-таки случилось! Что же произошло? — почти истерично воскликнула я.
— Ну, ты же знаешь, как это бывает... — выдавил он, но слов найти не смог.
— Я?! Не знаю! Мне ни разу не приходилось бывать в подобной ситуации!
— Та женщина... Она для меня ничего не значит. Это была минута сумасшествия, о которой я сразу пожалел. Мне хотелось рассказать тебе, но я не знал как...
— Тебе что, меня недостаточно? Сколько раз это было? Десять? Двадцать? Твои любовницы всегда оставляют тебе что-нибудь на память? Может, похвастаешься своей любовной коллекцией?
— Умоляю, поверь! Это было всего раз! Я в тот день много выпил, и не думал о том, что делаю. На следующее утро даже смотреть не мог на ту женщину. Поэтому и не отдал ей сережку.
— Вот мы и подошли к вещественным доказательствам! — крикнула я. — Где же твоя любовница оставила эту серьгу?
— Я нашел ее на полу в своем гостиничном номере, — пробормотал муж. Решение пришло сразу: я неожиданно сорвалась с места и принялась бросать свои вещи в большую дорожную сумку.
— Хватит этих подробностей! — кричала я. — Не могу видеть тебя!
Я даже не представляла, что каждый вечер ложусь в одну кровать с таким вот мерзавцем! Ужасная правда: муж мне изменил! Известие перевернуло всю мою жизнь. Уйти? Забыть? Что делать, когда боль не дает дышать? Какое же решение принять?
Как? Диана! Что ты делаешь? Не уходи! Я люблю тебя! — умолял меня муж, но я уже не хотела и не могла слушать его. В висках глухо стучала кровь, руки сами сворачивали вещи. Прочь отсюда! Не видеть! Не слышать этого мерзавца! Я схватила сумку и ринулась к двери, чтобы поскорее добраться до единственного человека на земле, который готов принять меня в любую минуту.
— Дочка! Что случилось, родная моя? - обеспокоенно спросила меня мама.
— Не спрашивай меня сегодня ни о чем! Потом! Я все расскажу потом. Я поживу у тебя немного, разрешишь?
— Конечно, Дианочка! Сколько нужно... Это же и твой дом тоже, — мама обняла меня за плечи и прижала к себе. И как только я почувствовала рядом это светлое тепло, как только мамины руки стали гладить мою голову, я не выдержала и разревелась. Совсем как в детстве. Только тогда, много лет назад, мама всегда находила верное решение всех моих проблем и обид, и сразу высыхали слезы, а жизнь вновь становилась цветной и радостной. «Теперь, мамочка, ты ничем не сможешь мне помочь», — думала я обреченно и глотала горькие слезы своей обиды. День прошел натянуто и нервно.
Мама рассказывала последние новости о наших родственниках и общих знакомых, ни, словом не обмолвившись о причине моего появления в ее доме. Мамуля! Она всегда была такой! Никогда не вытягивая из меня силой то, о чем мне не хотелось говорить. И лишь когда я сама выплескивала на нее всю бурю своих страданий и переживаний, спокойно выслушивала и всегда давала дельный совет. К вечеру она уже знала истинную причину моих горьких слез, но не от меня: я стойко хранила молчание, не желая ее расстраивать. Правда, всплыла, когда вечером маме позвонил Эдик.
— Здравствуй, Эдик! — услышала я вежливый и спокойный голос мамы. — У меня? Да, все в порядке. Что? Да, она здесь. Минуточку... Сейчас спрошу...
Она заглянула на кухню, где я кисла над чашкой кофе, и показала пальцем на телефонную трубку. Я яростно замотала головой: мол, нет, ни за что не буду я с ним разговаривать. Уже поговорили, хватит.
— Ты хорошо подумала? — спросила меня мама, и я утвердительно закивала.
— Мне жаль, но Диана не подойдет. До свидания, Эдик, — и положила трубку. Поздней ночью я легла в кровать, но спать не могла: «Как будто не было этих пяти счастливых лет вместе, как будто он никогда не влюблялся в меня, как будто нет настоящей любви без обмана и предательства», — думала я, вспоминая мужа. С такими вот «веселыми» мыслями и отправилась утром на работу. Восемь часов в офисе превратились в дикую пытку: я едва дождалась окончания рабочего дня. На остановке маршрутки увидела знакомый силуэт. Эдик! Я резко развернулась, но он уже заметил меня, догнал и умоляюще произнес:
— Диана! Подожди! Давай поговорим!
— Нам не о чем говорить, — отрезала я.
— Дай мне шанс, Диана! Умоляю тебя, давай попробуем начать все сначала...
— Никогда! Ты слышишь? — я выкрикнула это так громко, что на нас даже стали оборачиваться прохожие.
Я остановила проезжающее такси и вскочила в авто: «Не дождется! Мне по плечу роль бесчувственной женщины.
Но Эдик не желал признавать, что его случайная связь способна разрушить нашу семью. Он обрывал телефон, часами простаивал под моим офисом, и, в конце концов, бросила ему через плечо, когда он просил о встрече:
— Я обязательно встречусь с тобой, Эдик! В суде, где нас будут разводить.
— Доченька! — сказала как-то мама после очередного звонка Эдика. — Может быть, тебе стоит с ним встретиться? Я не хочу вмешиваться в твою личную жизнь, но мне кажется, Эдик очень страдает.
— Он заслужил это! — сказала я сухо. — Конечно, ребенок мой, — мама погладила меня по щеке. — Но, доченька, нельзя решать Что-то из мести. Это не поможет, зато страдать тебе придется всю свою жизнь. Не повтори мою ошибку... Последние слова она сказала очень тихо и сразу же вышла из комнаты. «О чем ты?» — думала я, вспоминая нашу семью, когда папа ещё был жив. Мне казалось, они всегда были счастливы, и проблем в их отношениях никогда не возникало.
— Мамочка, — я присела около нее на диван и обняла. — Расскажи, о какой ошибке ты мне говорила?
Мама сосредоточенно рассматривала край своего фартука. Наконец она подошла к комоду и долго там что-то искала, а потом, молча, положила передо мной пожелтевшее старое фото.
— Кто это? — спросила я, разглядывая страстно обнимающуюся парочку. Ну, девушка — это, без сомнения, моя мама. А кто же тогда этот молодой человек?
— Я не хочу, чтобы ты меня неправильно поняла, Дианочка, — мама говорила неуверенно. — Я любила твоего папу, вернее, заставила себя, его полюбить. Твоего отца было за что любить: за нежность, за преданность. Он был прекрасным мужем и любящим отцом.
Но Славу... вот этого человека, я любила больше. И всю жизнь, все эти годы и до сих пор мое сердце принадлежит только ему...
— Почему же ты не стала его женой, мама? — я была потрясена тайной, о которой пока ничего не знала.
— Мы со Славой были помолвлены, но перед свадьбой я узнала, что он изменил мне с моей подружкой. Я разорвала помолвку. Для меня все было решено: смысла в наших дальнейших отношениях я больше не видела.
— А что он? — тихо спросила я маму.
— Он вел себя так, как сейчас твой Эдик, — она грустно улыбнулась. — Ходил за мной, умолял вернуться... Внутри истекало болью сердце, но внешне я была холодна, спокойна и надменна. Ну, а потом уже познакомилась с твоим отцом.
— Мама, Эдик тоже мне изменил. Я не хочу его видеть! Он предатель, — призналась я, наконец, маме и разрыдалась.
— Я догадалась, любимая моя, — вздохнула мама. — Поэтому решилась рассказать тебе все это. Чтобы ты задумалась о том, чего же хочешь. Если просто отомстить и всю жизнь страдать, тогда и, правда, нужно развестись. Но если ты все еще любишь своего Эдика, тогда взвесь все.
- Мама, - возмутилась я. — Как я могу жить с человеком, который один раз изменил мне. Но откуда мне знать, что он никогда не повторит этого в будущем? — У тебя, как и у всех других, никогда не будет такой уверенности, — сказала моя мудрая мама. — Это не покупка телевизора или холодильника с гарантией. Если ты его любишь, то просто постарайся еще раз поверить его словам. Ты стоишь перед выбором: рискнуть ради своей любви или же от нее отречься...
Не думалось мне о поступке Эдика настолько глубоко. До этого разговора с мамой все было вроде бы понятно: муж — подлец, он предал меня, поэтому жить с ним я больше не желаю. Но после того, как мама рассказала свою историю, тысячи сомнений поселились в моей душе, терзая ее вопросами, на которые я не находила ответа. Я всматривалась в пожелтевшую фотографию, пытаясь в счастливых лицах молодых людей найти какое-то решение, оправдать свой выбор, доказать себе свою правоту, и вдруг подумала о том, какое счастливое и светлое лицо у мамы на этой фотографии. Я никогда не видела ее такой! Казалось, даже в самые беззаботные дни в уголках ее глаз всегда таились грустинки. Решение пришло внезапно, и я лихорадочно принялась собираться.
— Мама! Я возвращаюсь к Эдику! — объявила, запихивая обратно в свою дорожную сумку вещи, комкая все и забывая о своем пристрастии к порядку. Она улыбнулась мне светло и искренне, совсем как та счастливая девушка с пожелтевшего фото. Прижала меня крепко к себе и ласково прошептала: «С Богом, доченька моя любимая!»
